«Ненависть к русским была и продолжает еще быть у немцев их первой революционной страстью; со времени революции к этому прибавилась ненависть к чехам и хорватам, и только при помощи самого решительного терроризма против этих славянских народов можем мы совместно с поляками и мадьярами оградить революцию от опасности. Мы знаем теперь, где сконцентрированы враги революции: в России и в славянских областях Австрии; и никакие фразы и указания на неопределённое демократическое будущее этих стран не помешают нам относиться к нашим врагам, как к врагам».
Так написал Энгельс ещё в 1849 году в статье «Демократический панславизм».(т.6 c.306)
В свое время советские историки-марксисты, иллюстрируя интерес Энгельса к России, очень любили говорить, что он изучал русский язык. В своем письме Марксу Энгельс довольно неожиданно обосновывает свой лингвистический интерес: "...По крайней мере хоть один из нас будет знать языки, историю, литературу и особенности социальных институтов как раз тех народов, с которыми придется немедленно вступить в конфликт" (т. 28, с. 30-31).
На этом уровне нас уже изучали: немецкий оккупационный солдат в XX веке прекрасно знал такие великие и могучие русские слова, как "матка", "курка" и "яйки".